Ираклий прижал свои крупные ладони к переливающимся лацканам и речитативно выдохнул.

– Я навеки обязан вам, Антон Сергеевич. Могу ли еще чем услужить? Не желаете ли «Амаретто-Диссароно» для взаимного удовольствия? Удалось добыть небольшую партию, настоящая итальянская поставка. Может токайское вино? Зять из Венгрии небольшими партиями только для меня привозит. Или «Спуманте» для дамы?

Оля удивленно вскинула брови, названия вернули ее в студенческие годы, миндальный привкус ликера на губах напомнил о вечеринках в общежитии, когда засидевшиеся за полночь москвичи разбегались через черный вход, тайком от бдительного коменданта. Это было очень давно, в голодные времена горбачевской перестройки, страшного дефицита, карточек, очередей и абсолютной анархии. Как странно, что сейчас опять…

– Любишь «Амаретто»? – перебил ее мысли Антон.

Ольга болезненно скривилась, пытаясь выправить реальность, отделить ее от прошлого. От «о чем поет ночная птица» под расстроенную гитару, от не менее расстроенного настроения, от горечи ликера и от цианистой горечи первой измены. Ее парень, Игорь, остался в комнате гостеприимной подруги – девочки из Омска, та быстро научилась «нужным аккордам» – многозначительным фразам и взглядам.

Поэтому Оля отрицательно замотала головой. Только не Амаретто! Не дай бог повторится.

– Тогда может игристое? Итальянское сейчас большая редкость, – не унимался Антон, пытаясь доставить удовольствие владельцу кафе.

Разгадав его тайный замысел: другим способом от рачительного Ираклия Самуиловича избавиться невозможно, она кивнула.

– Можно. Но, пожалуйста, «Проссеко» брют или полусладкое розовое «Ламбрусско».

Пиджак с искрой напрягся.

– Простите, но у нас сейчас только советское, с первого винзавода, но очень хорошего качества, с медалями! На ВДНХ в этом году выставлялось! И для особых гостей – небольшой запас итальянского сладкого «Спуманте». Я сожалею, что не угодил даме. Но обязательно сделаю заказ на будущее! А к напитку всенепременно полагается сюрприз: женская радость. Сию минуточку! – кримпленовый коротышка исчез.

– Олечка, соглашайся на все, иначе он не отстанет. Выхода нет.

Через несколько минут на их столике появилась покрытая изморозью бутылка в мельхиоровом ведерке в компании высоких хрустальных бокалов, а рядом на блюдечке – обещанный сюрприз, «женская радость», горка припорошенных кокосовой стружкой конфет.

Оля узнала обычные рафаэлинки.

– Дорогим гостям из личных запасов, детишкам берег. Кушайте, – Ираклий самозабвенно раскланялся, на прощание бросил еще один признательный взгляд на врача.

Не успели утихнуть его быстрые шаги, проигрыш тапера сменил треснувший голос Челентано, затянувший «Sole», и стрелки часов, бешено мелькая стрелками, снова завертелись назад.

Сердце Оли дрогнуло, на глаза навернулись слезы.

Сморгнув влагу, она наблюдала как Антон, аккуратно вытащил пробку, разлил игристое вино по бокалам и подвинул блюдце с «редким» десертом.

– Еще раз за встречу! Кушай, все тебе, – сказал он тихо, не отрывая взгляда от зардевшейся молодой женщины, – можно я задам пару вопросов?

Потом память подкинет этот момент как подсказку. Тогда Оля впервые почувствовала «неправильное». Появилось ощущение странной заторможенности, сбоя матрицы, слипание со сном, а следом яркой вспышки, намека на что-то крайне важное, что она должна увидеть, но не видит. Услышать, но не слышит.

– Оля, у тебя все хорошо?

Сладкое игристое, его называли «шампунем» из-за обильной душистой пены, ударило в нос, растаявшая белоснежная конфетка оставила самое вкусное – миндальный орешек, сквозь капроновые заросли в их уголок проник аромат дешевого одеколона «Сигарс», и в этот момент Оля снова вспомнила 2002 год и Игоря, угощающего ее итальянской шипучкой и кокосовыми конфетами.

– Гуманитарная помощь, итальяна-челентана! Вкусно очень.

Голос Челентано вписался в сотканный десятилетиями узор, а душный аромат сигар сделал последний стежок и закрепил петельку.

Все!

– Оля? Ты где?

Запутавшаяся в воспоминаниях бедняга потрясла головой, восстанавливая ход времени. Ей показалось, что она спит и вот-вот проснется. В этот момент Антон взял ее за руку, легонько сжал пальцы, возвращая в реальность.

– Тебе нехорошо?

Стоило Антону прикоснуться к ней, как калейдоскоп воспоминаний остановился.

– Антон, у тебя случается дежа вю?

– Бывает иногда. Ты вспомнила прошлое?

– Да. Мне показалось, что все происходящее сейчас уже когда-то было. Та же музыка, конфеты, лопающиеся в бокале пузырьки …Запах… Мне очень нравился аромат сигар, недорогого польского одеколона, я его подарила своему парню.

– Который вот так же сидел напротив тебя? – голос Антона потеплел. Он так и не отпустил ее руку.

Оля взглянула на него и смутилась. Кровь прилила к щекам.

«Мистер Колгейт» улыбнулся.

– Это ложная память, зарубки, оставленные нашим подсознанием. Встречается в юности в пубертатном возрасте, когда подростки не готовы принять тяготы взрослой жизни, и их внутреннее «Я» успокаивает, подтасовывая похожие варианты. Мол, парень, ты это уже проходил. Вторая волна приходит под ручку с кризисом среднего возраста. Лет в тридцать пять и позже.

– Мой вариант. В смысле не позже, мне как раз тридцать пять.

Антон пропустил мимо ушей ее слова.

– В этом возрасте подсознание ударяется в ностальгию, на самом деле оно не восстанавливает воспоминание, а создает ложную иллюзию. Такое порой происходит в необычной потенциально опасной обстановке с чужими людьми, когда память соединяет вместе похожие элементы, музыку, запах, вкус… и дает подсказку – не бойся, такое уже случалось.

– Да, все в точку. Правда не вижу в окружающей обстановке ничего потенциально опасного или…

Антон оставил Олину руку и отодвинул в сторону бокалы.

– Извини, что меняю тему. Иначе мы надолго погрязнем в психологических дебатах. А время уже позднее, мне завтра в смену. Хочу кое о чем спросить тебя, – голос его дрогнул, – в общем, пришло время внести в наши отношения некоторую ясность.

Оля затаила дыхание.

«Он сказал – наши отношения! Ура – ура!»

– Оля, ты свободна? Или встречаешься с кем-то? – услышала она долгожданные вопросы, означающие лишь одно: их случайное знакомство с этого момента может перейти на новый уровень, стоит ей найти правильные ответы.

Потянуть время? Намекнуть, что у нее телефон переполнен контактами претендентов на руку и сердце? Ответить быстро – значит показать заинтересованность. Медлить – выставить себя вертихвосткой.

Она стряхнула с блузы кокосовые крошки. Мысленно досчитала до десяти.